Основными промыслами саамов, остававшимися практически неизменными на протяжении нескольких тысячелетий, были оленеводство, рыболовство и охота.
Оленеводство
Сколько бы ни написали про оленей, любой оленевод, будь то саам, коми-ижемец или ненец, может добавить к этому многократно. О том, какое значение играло это животное, можно судить по тому факту, что у лопарей существует более 30 терминов, обозначающих разный возраст самцов и самок. Причём градация настолько тонкая, что, например, для оленёнка возрастов 3-4 месяца и 5 месяцев существуют свои отдельные названия как для женского, так и для мужского пола. Вот как писал А.В. Елисеев: “Для лопаря стадо оленей – самая главная драгоценность, без которой немыслимо его существование. Как верблюд создан для пустыни, так северный олень сотворён для полярной тундры; без того и другого и пустыня, и тундра были бы одинаково необитаемы …”.
Роль оленя в традиционном хозяйстве лопаря трудно переоценить. Он давал мясо для пищи, шкуры для покрытия жилищ и изготовления одежды, а их кости и рога – для домашней утвари, посуды и инструментов. Известная в шведской и финской Лапландии традиция доения важенок для кольских саамов в целом нехарактерна и практиковалась только в западных погостах. Олень также служил основным средством передвижения и гужевым транспортом во время кочёвок. Зимой их запрягали в малые сани – керёжку, а летом использовали под вьюк. Упряжка кольских саамов состояла обычно из одного оленя, запряжённого в однополозные, бескопыльные сани, называемые керёжей. Они представляли собой плоскодонный короб, суживающийся кпереди. Узкая часть полоза располагалась между ног оленя, что позволяло размещать сани довольно близко к животному. Это увеличивало их маневренность и управляемость. Однако по сравнению с высокими косокопыльными самоедскими нартами, в которые можно было впрячь веером до 4 и 5 оленей, у кережи была сравнительно небольшая грузоподъёмность.
Первые документальные сведения о прирученных оленях в Скандинавии относятся к раннему средневековью (X-XI вв.), а само приручение, вероятно, состоялось ещё в доисторическую эпоху. Долгое время охота на диких оленей для кольских саамов являлась основой экономического благосостояния и не требовала забот о развитии собственного стада. Лишь только постепенное истощение дикого поголовья и снижение отдачи от охоты на других животных стало мотивом увеличения поголовья домашних животных. Так ещё в начале XVII века у саамов не было больших стад оленей. Каждый хозяин держал необходимый минимум домашних животных – 15-20 голов, т.е. естественное количество для нахождения дикого стада на воле. Они использовались в основном как транспортное средство и как приманка (манщик) во время охоты.
Саамское оленеводство отличалось от такового других северных народов рядом своеобразных черт: вольным выпасом животных в летнее время, небольшим размером среднего стада (до 50 голов), использованием оленя под вьюк и в упряжке, пастьбой с собакой, применением загонов и дымокуров и др. Окарауливание осуществлялось пастухами с собаками – оленегонными лайками только в зимний период. Весной пастухи следили за отёлом, и охотились. На лето олени отпускались на вольный выпас преимущественно в прибрежные районы, а мужчины перекочёвывали вместе с семьями к местам летних рыбалок. В зависимости от географического положения погоста кочевали к внутренним водоёмам или к морю. Осенью стада, включая приставших диких животных, сбивались и отгонялись на зимние пастбища, которыми часто служили “тунтури” (тундры) – безлесные горы. Основные пути миграции имели субмеридиональное направление. Такой метод “рассеянного” выпаса, когда животные сбиваются в крупное стадо всего лишь раз – два в год, способствовал сохранению ягельника – основного корма оленей. Каждая община – погост владела значительными зимними и летними пастбищами, распределение и перемещение по которым осуществлялось по семейному или родовому принципу. В год приходилось менять как минимум две стоянки. Вместе вся община собиралась в зимние погосты к ноябрю-декабрю
В зависимости от зимнего или летнего предназначения стоянка оборудовалась соответствующим видом жилья. Наиболее подвижным, походным типом был шалаш – кувакса, изготавливаемый из шестов (салвас) и мешковины, реже – шкур оленей. Более стационарным видом жилья была вежа, представляющая собой шалаш – полуземлянку с основанием – фундаментом из бревен или досок. Они были характерны для летних и осенних становищ. Их можно было разбирать и перевозить, но большинство саамов предпочитало оставлять вежи в летних погостах и промежуточных становищах в готовом, собранном виде. Наиболее совершенной и тёплой была тупа – сруб с потолком, крышей и полом. Технически тупа сконструирована, исходя из возможности быстрой (в 1-2 дня) разборки и сборки на новом месте. Но на практике редко кто этим пользовался. Обычно тупы составляли основу жилищ зимнего погоста. В целом весь хозяйственный цикл саамского оленеводства был максимально адаптирован к кочевому образу жизни дикого оленя который зимой ищет защиту глубоко в лесу. С приходом весны он спасается от кровососущих насекомых и идёт в горы или на пустынное побережье и снова возвращается в начале осени.
Промышленное освоение Кольского региона, инициировавшее торговлю и спрос на мясо и шкуры, истребление ряда промысловых пушных зверей и ещё в большей степени приход коми-ижемцев резко простимулировали оленеводство в регионе. Стали нередкими размеры стада в 1000 и более голов. Поголовье домашних оленей возросло с 13000 в 1886 г. (за год до прихода ижемцев) до 47000 в 1896 г. Примерно такой уровень со значительными колебаниями в отдельные периоды (от 20 до 80 тысяч) оставался в среднем на протяжении XX века.
Рыболовство
Рыбная ловля долгое время служила саамам основным источником дохода и пищи. Лов рыбы вёлся преимущественно только во внутренних водоёмах и устьях рек. Жители внутренних частей полуострова промышляли озёрным ловом сига, щуки, кумжи, хариуса, окуня и др., а в прибрежных районах добывали сёмгу в устьях рек и значительно реже – морскую рыбу в губах и заливах. “Лопари избегают моря, хотя большинство из них с незапамятных времён живут летом на морском побережье. Они не ловят рыбы в открытом океане …”, – так характеризовал их Г.Ф. Гебель (1909). Таким образом, интересы поморов – промышленников и саамов в этом виде промыслов практически не пересекались.
В период развития малостадного оленеводства рыба имела определяющее значение как источник дохода и пищи. Она являлась основным продуктом питания большую часть года. Важнейшими промысловыми видами для саамов были: сёмга, сиг, кумжа, щука, окунь, налим, хариус, треска, палтус, камбала и пикша. Сёмга и лучшая белорыбица шли на продажу в свежем и солёном (подсолённом) виде. Соль закупалась у купцов втридорога и беднейшими лопарями использовалась ограниченно. Для себя часто солили золой или применяли “лопарский засол” с “душком”, для чего рыбу сквашивали, предварительно закопав в землю. В среднем саамская семья потребляла до 30 и более пудов рыбы в год, кроме того, заготавливала на продажу от 25 до 50-80 пудов. Использовалась она в варёном, жареном, вяленом, реже – в солёном или сквашенном виде, а также запечённой в тесте. Примером традиционного саамского рыбного блюда является “нюввт” (размятая отварная рыба с морошкой и рыбьим жиром).
Озёрный лов начинался примерно с середины мая, после вскрытия льда, и продолжался до конца сентября, т.е. весь период летнего вольного выпаса оленей. Промысел сёмги в реках подстраивался под естественные циклы захода рыбы. Лов трески, камбалы, палтуса и пикши (пикшуя) осуществлялся в прибрежных водах – в губах и заливах. Наряду с мужчинами озёрным и речным ловом занимались и женщинысаами. Поэтому мелких хищников, ворующих рыбу, например горностая, называли “бабским пакостником”, в отличие от “мужского пакостника” – росомахи, специализирующейся по оленям.
В старину лов осуществлялся с применением острог и крюков, в устьях рек использовали заборы и заколы (сооружения – западни из кольев) для поднимающейся на нерест рыбы. Многие исследователи также объясняют предназначение древних лабиринтов разновидностью рыболовной ловушки, использующей приливно-отливные циклы. С приобретением навыков вязки сетей основным методом рыболовства стал сетевой. Средний размер сетки был около 20 м в длину, до 3 м в высоту и размером ячеи 3.5 х 3.5 см. Позднее появились неводы протяжённостью от 100 до 200 м и мережи – сетевые западни с широким горлом, заканчивающиеся усечённым конусом. Для сёмги применяли особый вид ставных сетей – крупноячеистые (до 10 х 10 см) гарвы.
Плели сети женщины-саами с использованием деревянной или костяной иглы-челнока, обычно из довольно тонкой льняной пряжи, затем просмаливали их и окрашивали березовой, ольховой или сосновой корой, чтобы сделать их невидимыми в воде.
Речные и озёрные тони – рыболовные угодья находились в собственности родов и переходили из поколения в поколение, наследовались и делились, в том числе посредством заключения браков. При этом права собственности на водные угодья соблюдались неукоснительно, и лопарь был обязан ехать на своё далёкое промысловое место, невзирая на то, что рядом могли находиться богатые рыбой водоёмы. Морские тони, как правило, принадлежали всей общине – погосту. Количество паёв определялось пропорционально численности мужчин в семье. Однако в соответствии с количеством паев возрастала и трудовая нагрузка на тоне. На ранних стадиях становления общин рыбные и охотничьи угодья периодически перераспределялись таким образом, чтобы каждый лопарь смог использовать в разное время и богатые, и скудные места.
Как было отмечено выше, лов и использование в национальной кухне этих разновидностей рыб остаются и сегодня основой традиционного образа жизни и хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов. В связи с этим рыболовство для саамов квотируется на безвозмездной основе.
Охота
В период XIII-XVIII вв. на Кольском севере практиковалась интересная форма общественного производства, его учёта и налогообложения. В основе этой системы лежат термины “лук” и “луковладение”, закрепившие в названии старинный способ и промысловый подход к сбору податей с саамов. Подать начислялась не с сохи или плуга, как на Руси, а с охотника, владеющего промысловым орудием – луком. Позднее луками стали называть все хозяйственные промыслы и угодья (“ловни” – тони и заборы, выпасы – “тереба” и “пожни”, охотничьи угодья – “ловища” и др.).
В термине “лук” отчетливо видна роль охоты для лопарского хозяйства особенно в период до начала второй волны колонизации (до второй половины XIX в.). В Лапландии в то время изобиловал различный пушной зверь и птица. Поэтому охота по своему значению считалась первым промыслом. Даже домашних оленей держали в гораздо меньших количествах (в XVIII в. упоминалось всего порядка 4000), так как они были, прежде всего, ездовыми животными, а уж потом – источником мяса.
Наибольшим спросом у русских и заморских купцов пользовалась пушнина, поэтому основными промысловыми зверями были песец, куница, горностай, бобр, лисица, белка и др. Их шкуры служили для меновой и денежной торговли, а также для уплаты податей и налогов. Например, каждый охотник-саам, будучи двоеданным, платил в XIV-XV веках до 5 беличьих шкурок каждой из сторон (норвежцам и русским). Кроме стрелкового оружия (луков, арбалетов и позднее огнестрельных ружей) для добычи пушнины применялись самоловные орудия: давящие и ущемляющие капканы, ловушки (западни, сети, ямы) и другие приспособления.
Осенью, во время гона, была распространена охота на дикого оленя посредством манщика, в качестве которого мог выступать, как самец (хирвас), так и самка (важенка). В первом случае быки стада пытались отогнать чужака, а во втором, наоборот – приманить. В итоге “дикари” не замечали спрятавшегося охотника. Зимой и летом охотились с собакой, которая выслеживала и загоняла оленя в западню-ловушку или в засаду.
Саамы использовали все части туши убитого животного, кроме легких, которые скармливались собакам. Мясо употребляли в варёном, вяленом, мороженом виде, солили редко. Особыми деликатесами считались мозги, сердце, язык, желудок, грудинка, железы на шее у самцов. Интересно, что для женщин существовал ряд запретов, например, на мясо с лопаток, ключиц, тазовых костей и головы. Из крупных млекопитающих объектами охоты в целях пропитания был также лось и реже – медведь. В последнем случае ряд исследователей оговаривается, что медведь был культовым животным саамов, и поэтому употребление его в пищу носило ограниченный характер.
Из дичи в наибольших количествах в пищу использовались куропатки, которых ловили при помощи силков и били из луков. В год одна семья потребляла их до 3-4 пудов. Линную птицу (гусей) били палками. У саамов из прибрежных погостов (иокангских, лумбовских, сосновских и др.) был развит прибрежный морской зверобойный промысел (нерпа, морской заяц, гренландский тюлень). Однако приоритет тут был у поморов, которые поставили этот промысел на промышленные рельсы.
К концу XIX века в связи с истощением промысловых угодий значение охоты падает. Численность наиболее ценных пушных видов была существенно снижена, а некоторые животные, например бобр, полностью исчезли в те времена на Кольском полуострове .